Он поднялся с раскладушки и, кривясь от боли, захромал мне навстречу. Простите, доктор, продолжил я, но о ней я ничего не знаю. Я оглядел комнату доктора, высматривая картины, большие пепельницы все, в чем мог быть спрятан микрофон. Мне было страшно смотреть на доктора и видеть, как он изменился. Он, наверное, думает, что я ясновидец. Но коечто мне все же известно, доктор. Но доктор меня даже не слышал. Они, наверно, убили ее.
Мою дочь, детку мою. На доктора было жутко смотреть, но я легко мог понять его чувства и знал, через какие муки довелось ему пройти с момента его похищения. Неожиданно его лицо сморщилось, и из глаз хлынули слезы. Измученный, сломленный обрушившимся на него горем человек зашелся в громких рыданиях. Он обхватил свою облысевшую голову руками и с силой сжал ее. На его узком лице появилось отрешение. Мне было тяжко смотреть на убитого горем немолодого человека, стоящего передо мной.
Сядьте, доктор, сказал я и, положив руку на его плечо, подвел к раскладушке.
Только об этом ни слова. Бафф в центре нет, она в безопасном месте. Доктор выпрямился, открыл было рот, но, увидев, что я приложил палец к губам, удержался от вопросов.
Не надо так отчаиваться. Так как же им удалось заставить вас сотрудничать с ними? Он уставился на меня, и в его покрасневших от слез и усталости глазах затеплилась надежда. Мои вопросы вывели доктора из оцепенения. Ее били, уже твердым голосом ответил он. Мне дали пробыть наедине с доктором не более пятнадцати минут. Проехав квартал, такси остановилось, в него сели еще двое, они и привезли его в центр.
Вот так, подумал я, сработали легко и незатейливо. Потом доктор стал рассказывать, как он продолжил свои работы, что теперь перед ним поставлена задача изготовить более активный препарат, чтобы меньшим количеством химиката можно было уничтожить больше людей, а для наладки массового производства по возможности упростить его состав. Они еще хотят, чтобы я, если это возможно, немного изменил характер действия своего препарата. Чтобы он не убивал человека, а только нарушал его психику. Не знаю, зачем им это понадобилось. Правда, я не уверен, что мне удастся. Возможно, он не знал, зачем такой вариант препарата понадобился коммунистам, но мне сразу все стало понятно. Только пока они действуют устным и печатным словом, грозят и бряцают оружием, идут на обман и подтасовку фактов, стараясь заменить патриотизм идеями всеобщего равенства, а индивидуальные чувства каждого американца на стадные инстинкты. От этого идола с глиняной головой.